Зимняя дорога в заснеженном лесу... (1-я глава новогодней сказки)

Посвящается моей жене Марине.

Декабрьская ночь в Берендеевом царстве 

или сказка о любви людей зрелого возраста

Глава 1-я: Зимняя дорога в заснеженном лесу, проезжая через который главный герой размышляет о жизни под звуки оперы

Заснеженные деревья. На каждой веточке лежит пушистый снег. Сказочная картина. Почему сказочная?

Мы с детства это впитали. Иллюстрации в книжках с детскими сказками, кинофильмы и мультики. Везде зимний лес - это снег на деревьях. С детства так и закрепилось, и повзрослев, люди приходят в умиление при виде заснеженных веток, а попросту, впадают в детство. Сердце щемит тоска. Остались только воспоминания счастья. Того самого безусловного, абсолютного счастья, когда день длится вечность, городской двор размером с государство и деревья такие большие.

Впадать в детство, хоть и приятно, но все же опасно. Особенно, если ты за рулем, и кроме заснеженных деревьев вокруг дороги, падающий крупными хлопьями снег, ухудшающий видимость. Ну, и, конечно, гололед. Нужно быть осторожным, но дрема накатывает все сильнее, уже рисуя свои сновидения наяву.

Мизгирев вытаращил глаза, проморгался, зевнул, покрутил головой, отгоняя сон. В автомобильном радиоприемнике шипел эфир, давая понять, что до этой местности радиоволны не долетают. Ну, что ж! Наверное, в машине жены есть какие-то диски. Мизгирев нажал на кнопку сиди-проигрывателя. Зазвучал симфонический оркестр, наигрывая под скрипки, трубы и литавры что-то с определенно русскими мотивами. Ну, да! Если звучит английский рожок, то это русская музыка. Повеяло сказкой.

Рядом, на пассажирском сиденье тихо дремлет жена. “Марфушечка-душечка!” - шутливо зовет ее муж, но она обижается. Это из одного детского фильма, и героиня под таким именем вовсе не положительная. А так-то жену зовут Мариной. Что бы она не обижалась, Мизгирев приводит в пример другой фильм, в котором у царя есть Марфа-царевна. Так и привыкли оба. Не то, что разные слащавые прозвища типа “Зайка!” или “Рыбка!”. Мужа Марфа-Марина звала исключительно по фамилии, а так-то его имя - Сергей.

Из динамиков раздался энергичный оперный хор. С чего бы это вдруг жена слушает оперу? Почему не привычный шансон? Мизгирев удивился, но ответ обнаружился скоро. Музыка смолкла и диктор с голосом “Приходи сказка!” начал свое “В некотором царстве, в некотором государстве”. Вот оно что - жена слушает сказки? Как романтично…

Мизгирев вслушивался в повествование сказочника, пытаясь понять, в чем там дело, кто кого любит и от кого спасает, но время от времени отвлекался - мысли возвращали его из сказочного мира к привычным размышлениям о мироустройстве. Такого уж он был философского склада ума, а может, просто любил пофилософствовать.

Бросив недодуманной мысль о причинах сказочного восприятия заснеженного леса, Мизгирев задумался о жене и отношениях с ней. Они прожили вместе тридцать пять лет в одном браке. Для него это была единственная и первая любовь. Марфа до знакомства с Мизгиревым была более опытной. Их любовь была настоящей, классической - со свиданиями, цветами, мороженым, поцелуями в подъезде и письмами с признаниями в любви.

Все эти пресловутые кризисы среднего возраста Марфа и Мизгирев преодолели без потерь. Пятидесятилетний рубеж отметился некоторым напряжением отношений. Что это? Зрелые люди прикоснулись к неким особенным струнам души? Особое понимание личной свободы при условии сохранения семейного союза. Жить вместе, но иногда быть врозь - не в разных комнатах, а в разных мирах, контуры которых пролегают по разным телепередачам, разным книгам и разному отношению к своим уже совершенно взрослым детям.

Мать Марфа считала, что дети уже повзрослели и должны быть куда более самостоятельными. Отец Мизгирев по-прежнему считал детей детьми и продолжал баловать их, подкидывая время от времени денег. Он знал по себе, что взросление наступает гораздо позже, чем принято считать. Зрелый возраст - это к шестидесяти.

Хор снова грянул что-то удалое. Музыка определенно русская. Чайковский? Римский-Корсаков? И что это за сказка такая? Что-то знакомое. Мизгирев отвлекся и не слышал, когда прозвучало название. Сказочный диктор рассказывал о какой-то бездетной семье - Бобыль с Бобылихой. Старики сварливо препирались и обвиняли друг друга в лени - единственной причине их скудного быта. Обычная история. Обычная для большинства семей.

Мысли Мизгирева снова метнулись в сторону от неприятных ассоциаций. К родителям, историю которых он во многом повторял. Мама и отец прожили долгие пятьдесят с лишним лет вместе. К ним, чтобы встретить вместе новый год, и ехали сейчас Мизгирев и его жена Марфа.

Из динамиков раздались более молодые голоса. Мужина и женщина. Похоже, какая-то любовная история. Он уговаривает, она не торопится. Мудра! Теперь главное - чтобы он остался настойчив. Иногда за праздничными застольями Мизгирев становился свидетелем воспоминаний своих родителей об их молодости. Мама часто рассказывала, что отец красиво ухаживал за ней. Дарил цветы и писал стихи. Мизгирев в юности тоже писал. Каждый день он писал Марфе письмо и вкладывал в конверт какой-нибудь нарисованный простой авторучкой рисунок, отражающий его настроение. Романтика… Мизгирев прикрыл глаза, но вовремя спохватился - нельзя спать за рулем!

Пронзительный женское сопрано запричитало в сказке. Что-то у них там случилось, наверное. Мизгирев не любил истошности, из-за чего не любил наполненные наигранными страданиями сериалы, которые, напротив, нравились Марфе, и они даже иногда поругивались по причине этого расхождения вкусов. С одной стороны, Мизгирев признавал за авторами сериалов искусность в написании сценариев “для народа”, с другой, не желал быть таким народом.

Отец Мизгирева, выйдя на пенсию стал писать мемуары, но не о себе, а о близких ему людях: школьном учителе, школе, в которой проработал всю свою жизнь, о многочисленной родне - кто и как прожил свои жизни. Слог его был простым повествовательным, исполненным доброты и уважения к героям воспоминаний. Сам Мизгирев тоже пристастился писать короткие рассказики, но выбрал другой стиль - рвущий сердце и заставляющий читающих плакать.

В динамиках грянули заключительные аккорды, загрохотали литавры, в полный голос завопил хор. Сказочник сообщил Мизгиреву, что он только что прослушал радиоспектакль по пьесе Островского “Снегурочка”. Вот оно что! Мизгирев не узнал, хотя видел в детстве кинофильм - старый, музыкальный, с песнями и плясками.

Интересно… Ведь писатель каждый раз не просто придумывает какой-то сюжет с героями и их отношениями - писатель создает виртуальный мир. Может, это и есть те самые параллельные миры, о которых любят фантазировать разные эзотерики. Мысль о мирах захватила воображение Мизгирева. Писатель создает мир, этот мир начинает жить своей жизнью, прокручивает круг за кругом заложенный в него сюжет. А может… Может, созданный писателем виртуальный мир настолько самостоятелен, что со временем отклоняется от авторского сюжета? Вот бы побывать в таком мире! Сказочном мире. Детская мечта…

Марфа заворочалась, просыпаясь.

• Где мы?
• Подъезжаем!

Знакомый с детства двор меж двух пятиэтажек и двух девятиэтажек. Деревья выросли до четвертого этажа. На ветках деревьев лежит снег, делая двор сказочным зимним лесом. Если что-то выглядит, как сказка, то может стать сказкой. Самой настоящей сказкой…

Сергей Александрович Русаков. 

1 декабря 2015 года.

Москва.