В ночь на понедельник в городе Суздаль
(научно-фантастический роман о паранормальном в работе контрразведки)
Глава 3-я, в
которой обнаруживается пропавший, потерявший память о прошлом, а происшествия
на съемке кинокомедии становятся началом цепи странных событий
Фома с удовольствием сморкнулся в
пол и вытер нос рукавом рясы. Каждая тачка уже давалась с трудом. Возраст-то к
шестидесяти. Каждый раз, опрокинув уголь из тачки в угол котельной, Фома
садился у печи передохнуть.
Тридцать с лишним лет в монастыре.
Целая жизнь. Вернее, полжизни. Первую половину своей жизни Фома не помнил,
никак не мог вспомнить. Он оказался одним из тех, кто теряет память о прошлом.
Его нашли спящим на куче угля в котельной монастыря. Монахи разбудили,
попытались узнать, кто он такой, но не добились ничего, даже имени не узнали.
Найденыш, наморщив лоб на каждый вопрос, твердил: “Не знаю!”.
Невысокого роста, плотный, в свитере
и джинсах, трезвый, без документов. Время было советское, кэгэбэшное. Появление
неизвестного человека, словно свалившегося с неба, а может, вылезшего из
преисподней, сулило неприятности. Его, тем не менее, накормили, умыли и повели
к настоятелю. Тот тоже пробовал дознаться, кто же это такой, но и он не смог.
Тогда игумен повелел оставить потерявшего память при монастыре.
Нового трудника назначили трудиться
в котельной - возить уголь и топить печи под котлами. Летом он мел дорожки и
помогал братии в хозяйственных делах. Чтобы как-то звать, дали ему имя - Иван.
Потом Ивана приобщили к службе,
стали брать на литургии, научили молиться, дали читать Евангелие и
святоотеческие книги. В углу котельной появилась иконка. Как-то так со временем
он стал послушником, а там и принял монашеский постриг с именем Фома. Так
выпало по календарю.
Фома был старательным, кротким,
малоразговорчивым. Выглядел задумчивым, словно все пытался что-то вспомнить и
не мог. Время от времени он удивлял братию своими способностями к технике. То
холодильник починит в трапезной, а то и телевизор в келье настоятеля. Объяснить
ничего он не мог - просто делал руками. Фома оказался полезной находкой.
Сейчас, через тридцать лет жизни в
монастыре он был не просто умелец на все руки. Фома стал старцем. Мог
заглядывать в будущее. К нему приходили за советом. Несмотря на авторитет, он
наотрез отказывался перебираться в келью из своей котельной. Так и жил в ней.
Память так и не возвращалась к нему. Одно о себе Фома знал точно - мед он любил
всегда. Особенно гречишный!
-
Звони
Киврину” Это надо гасить! Вызывай срочно!, - в голосе Фомы было предостаточно
тревоги.
Майор Фома Брыль как старший
дежурной смены и просто опытный оперативник почувствовал, что происшествие
может привести к весьма нежелательным последствиям. Фома почувствовал
опасность. Капитан Ковров кивнул и позвонил Киврину на домашний телефон.
-
Срочно
приходи! У нас…, - и Ковров не нашел подходящего номерного кода для ситуации.
Лейтенант Киврин примчался буквально
через несколько минут и нашел дежуривших в подвальном пункте управления
московских технарей то ли взволнованными, то ли испуганными.
-
Короче,
тут такое дело!, - начал Фома. - У нас тут люди стали через стены проходить...
На телемониторах и в динамиках было
все, что происходит в номерах гостиницы “Суздаль”. Фома сделал звук погромче и
показал пальцем на экран с изображением гостиничного номера режиссера, в
котором собрались актеры, осветители, операторы и вообще все. Что-то явно
происходит, что-то ненормальное.
-
…
никому ничего не говорить!, - запальчиво и грозно, хотя и в полголоса вещал
режиссер. - Если кто-то узнает, съемки запретят, а нас будут таскать по
допросам эти...
Режиссер многозначительно поднял
глаза к потолку. Почти в объектив скрытой телекамеры. Кто-то из собравшихся
покивал головой. Говоря киношным языком, сцена выглядела так. В центре комнаты,
опершись локтями на колени и понурив голову, сидел актер играющий в снимаемой
кинокомедии главного героя - влюбленного молодого человека Ивана Пухова,
Иванушку. Возле него на корточках сидела, стараясь заглянуть ему в лицо,
актриса, играющая возлюбленную Пухова. Над актером возвышался в дорогом
атласном халате режиссер, который и обращал свою проникновенную речь к
собравшимся.
Случилось нечто из ряда вон
выходящее. Съемки сюжета, в котором главный герой должен научиться проходить
через стену, чтобы ночью пробраться в квартиру к главной героине, затянулись за
полночь и шли плохо. Кроме прочего, актер был под хмельком еще с обеда, и
похоже, как-то умудрялся добавлять в ходе съемок, что мешало ему сыграть, как
следует.
Режиссер злился и ругался. Актер в
ответ препирался. В воздухе давно пахло скандалом. Все вокруг нервничали,
определенно устали и хотели спать. В какой-то момент режиссер - опытный
руководитель и человековед - решил, что лучше прекратить съемки и снять
напряжение, дать всем выспаться, а актеру протрезветь. Он, полушутя обращаясь
прежде всего к актеру, но и ко всем, объявил:
-
Завтра
с утра продолжим съемки! Кое-кому быть трезвым, как стеклышко, и не пить! А-то
гляди - запру на ключ в номере!
-
А
я могу через стены проходить!, - хмельно парировал актер.
Он сделал такое же движение, как и
во время снимаемой сцены - шагнул к стене, прижался к ней и… Исчез! Режиссер и
все видевшие это оцепенели. Потом истошно завопила какая-то эмоциональная
актриса. Это вывело всех из ступора, но ввело в панику. Люди заметались по
съемочной площадке. Несколько мужчин попробовали осторожно приблизиться к стене
и даже ощупывать ее. Один из них стал кричать в стену, звать актера.
Режиссер пришел в себя и стал
короткими властными командами наводить порядок и приводить людей в чувство.
Скоро ему это удалось.
В дверь ворвался и с порога
распростерся ниц исчезнувший актер. Он замычал что-то, и все поняли, что актер
изрядно пьян. Его подняли, посадили в центре комнаты и попытались привести в
чувство. Безуспешно!
Скоро, и это еще одно подтверждение
опыта и мудрости режиссера, он оценил и то, что случилось, и что может
последовать за этим. После инструктажа, тоже умело проделанного, режиссер сел в
свое режиссерское походное кресло. Собравшиеся зашушукались, обсуждая и гадая,
что же произошло.
Кто-то предположил версию о том, что
съемки волшебной сказки разбудили дремавшее волшебство. Кто-то другой
доказывал, что актер обладает уникальными паранормальными способностями,
которые просыпаются в нем, когда тот пьян. Было мнение, что актер вовсе не
прошел через стену, а просто был похищен в этот момент инопланетянами в
летающую тарелку, которую многие видели в небе над Суздалем.
Разговоры постепенно разгорались,
становилось шумнее, и тут раздался стук в дверь. Вошел лейтенант Киврин. Он
официально представился оперуполномоченным КГБ, достав, развернув, свернув и
убрав красную книжечку служебного удостоверения.
-
Прошу
всех оставаться на своих местах!, - строго произнес он штамп, пришедший в
голову. - Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
Тем не менее, Киврин отправил всех
по своим номерам в гостинице, наказав находиться там и никуда не отлучаться. В
номере, где велась съемка, остались лишь режиссер и скрючившийся на стуле
актер.
-
Что
произошло? Расскажите все обстоятельно и без утайки!, - строго начал допрос
лейтенант и жестом предложил режиссеру сесть в свое кресло.
-
Мы
снимали эпизод. Прохождение Иванушки через стену, - болезненно нахмурясь начал
рассказ режиссер. - Сняли несколько неудачных дублей. Я решил прекратить съемки
и перенести их на завтра. Велел актеру как следует выспаться. Он, знаете ли,
заявился на съемки “под шофэ”.
Режиссер кивнул головой в сторону
актера. Тот, похоже, уснул, сидя на стуле. Киврин что-то строчил в блокнот.
-
И
тут я ему и говорю, дескать, не вздумай пить, а не то запру на ключ. А он! А он
мне - “Я могу проходить через стены!”. И прошел! Вот так взял и прошел!, -
режиссер говорил возбужденно.
-
Как
это прошел?, - в упор взглянул в глаза режиссеру Киврин.
-
Вот
так вот подошел к стене, привалился к ней и прошел через стену, - режиссер явно
вспоминал картину произошедшего, что Киврин четко увидел по “глазным сигналам
доступа” - этому его научили на курсах контрразведки.
-
И
все же!, - допытывался Киврин. - Вспомните точно, что вы видели? Актер пролез
через стену? Его часть уже была за стеной, когда другая еще оставалась в
комнате?
Режиссер снова переместил глаза
вправо вверх, восстанавливая в памяти картину события.
-
Н...н...нет!
Он, - и режиссер кивнул головой на сидящего актера. - Он подошел к стене,
привалился к ней, и… Исчез? Да! Исчез!
-
В
одно мгновение или как бы растворяясь?, - настойчиво допытывался Киврин, и
снова наблюдал “глазные сигналы доступа”.
-
Сразу!
Весь! Моментально! Был - и нету!, - выпалил режиссер, и он явно не сочинял, а
считывал из памяти то, что видел.
-
Вспомните!
При исчезновении актера был ли какой-то звук или… запах?, - Киврин дорисовывал
картину, наблюдая как глаза режиссера перемещаются сначала в одну, потом в
другую сторону.
-
Нет!
Не было ни какого-либо звука, ни запаха, - ответил режиссер уверенно.
-
Значит,
актер просто исчез?, - задал Киврин резюмирующий вопрос.
-
Получается,
так! Взял и исчез! В одно мгновение, - согласился режиссер.
-
Просто
исчез возле стены?, - уточнил Киврин.
-
Да!
Просто исчез возле стены!, - режиссер был обескуражен такой точкой зрения на
произошедшее.
Киврин покивал головой, дописал
что-то в блокнот, убрал его во внутренний карман пиджака, встал из-за стола и
подошел к покоившемуся на стуле актеру.
-
Бесполезно!
Он мертвецки пьян!, - в интонациях режиссера проступил его собственный
актерский стаж.
Киврин кивнул, оценив степень
опьянения актера.
-
Мы
поговорим с ним позже и в другом месте. - Начальство из областного управления
КГБ после доклада Киврина наказало особо внимательно следить за актером и
передать его направленной в Суздаль опергруппе. - А пока мы поговорим с вами о
нем.
Киврин тактически замолчал, давая
режиссеру собраться с мыслями.
-
Ну,
что я скажу? Талант! Конечно же, талант! Но характер…, - и режиссер изобразил
позой что-то, что, должно быть, означало сложный характер актера. - Ну, пьет!
Как все талантливые люди!
Зазвонил телефон в гостиничном
номере. Киврин поднял трубку. Дежурная по гостинице сообщила Киврину, что
приехали его коллеги. Он спустился вниз, догадался, кто старший в опергруппе,
представился ему и коротко доложил о происшествии. Киврин поздоровался с
другими тремя сотрудниками. Все спустились в подвал. Киврин набрал код на
замке. Подождал. Никакого ответа. Дверь никто не открыл. Киврин приложил ухо к
железной двери.
-
Там
тихо, товарищ майор!, - доложил Киврин.
Майор отодвинул Киврина в сторону от
двери, приложил к ней ухо и послушал сам. Тихо! Постучал кулаком в дверь и
снова прислушался.
-
Скворцов!
Давай-ка за инструментами!, - скомандовал старший группы одному из сотрудников.
-
Есть!,
- Скворцов ушел и вскоре появился с чемоданом.
Раскрыв чемодан, выбрал подходящие инструменты,
что-то послушал стетоскопом, постучал молоточком, потом просверлил несколько
отверстий и вдруг… распахнул дверь. Киврин заглянул внутрь и открыл рот от
удивления.
В подвальном помещении было пусто.
Ни людей, ни всей той техники и приборов, столов и шкафов вдоль стен. Не было и
дивана, на котором дежурные сотрудники спали, сменяя друг друга. Ничего! Только
одинокая лампочка горела под потолком. Все содержимое комнаты - специального
пункта управления - исчезло! Исчезли два сотрудника. Но самое удивительное то,
что на стенах не осталось ни электрических розеток, ни жгутов кабелей, ни даже
отверстий от крепления всего этого. Девственно чистая комната и одинокая
лампочка в патроне на проводе из потолка.
(Продолжение следует!)
Сергей Александрович Русаков.
25 марта 2018 года.
Вагон метро.
Комментариев нет:
Отправить комментарий